Рука, что впервые держала мою - Мэгги О`Фаррелл

Лекси теребит палец перчатки, смотрит на мокрые улицы Сохо, на проносящиеся мимо огни, на велокурьера с корзиной газет на багажнике. Она не хочет признаваться, до чего ей не терпится побывать в редакции, снова увидеть ту комнату, где всегда кипит работа.

— Как угодно, — роняет она небрежно.

В редакции тишина. В первый миг комната кажется Лекси пустой. Но Иннес, лавируя между захламленными столами, обращается к кому-то: «Ну как?» — и Лекси, шагнув в комнату, видит: на полу, среди кип журналов и конвертов, сидят трое — мужчина и две женщины. Иннес опускается рядом на колени, берет журнал, кладет в конверт и кидает в стопку.

— Иннес, ради бога! — восклицает одна из женщин, хватаясь за голову; Лекси находит это чересчур театральным.

— Сюда, — подсказывает мужчина, постукивая пальцем по другой стопке. — Готовые сюда. Список у Дафны. У нее почерк лучше всех. Мы проверяли, самый разборчивый.

Иннес кладет в конверт еще один журнал и бросает женщине, которая сидит к Лекси спиной.

— Вам помочь? — предлагает Лекси.

Все оборачиваются. Дафна, та, что со списком, вынимает изо рта ручку.

— Все-все-все, это Лекси, — указывает на нее Иннес. — Лекси, это все-все-все.

Лекси приветственно поднимает руку:

— Всем здравствуйте!

Наступает молчание. Мужчина откашливается; вторая женщина смотрит на Дафну, потом отводит взгляд. Лекси поправляет форменный жакет, откидывает волосы со лба.

— Проходи, садись. — Иннес указывает на пол рядом с собой. — Поможешь разложить журналы по конвертам, но только если ты не против. Лекси — звено работы универмага, — объясняет он остальным. — Не хотелось бы ее утомлять, но от помощи мы никогда не отказываемся, ведь так?

Лекси и Иннес раскладывают журналы по конвертам. Дафна, сверяясь со списком, пишет адреса. Мужчина, который представился Лоренсом, наклеивает марки. Вторая женщина, Амелия, приносит еще журналы и конверты, заваривает чай, а когда у Дафны кончаются чернила, приносит новый флакон. Иннес рассказывает, как вчера обедал с хозяином картинной галереи, который со дня их прошлой встречи успел перекрасить волосы. Лоренс расспрашивает Лекси, где та работает, где живет. Иннес расписывает пансион Лекси — если ему верить, пансион будто сошел со страниц романов Колет.[5] Лоренс и Амелия затевают спор о выставке в Париже. Дафна заявляет, что оба несут чушь. Говорит она очень мало, и Лекси, пользуясь случаем, украдкой приглядывается к Дафне: миниатюрная, каштановые волосы аккуратно уложены; на ней длинное платье с узким лифом и широкой юбкой. Дафна оборачивается, ловит взгляд Лекси.

Когда все адреса подписаны, а марки наклеены, Лоренс сваливает конверты в большой почтовый мешок, цепляет на брюки прищепки, какие носят велосипедисты, и машет на прощанье. За Амелией заходит друг. Дафна нарочито долго собирается, надевает плащ, проводит расческой по волосам. Лекси и Иннес молчат, Лекси разглядывает грязно-голубые цветы на ковре. Уже в дверях Дафна оборачивается.

— Кстати, Иннес, — говорит она с легкой улыбкой, — твоя жена звонила.

Если Иннес и смущен, то не подает виду. Он листает бумаги в папке.

— Спасибо, Дафна, — отвечает он, не поднимая глаз.

Дафна делает еще шаг к выходу.

— Я хотела тебе сказать, — она вскидывает подбородок, — да забыла. Она просила перезвонить.

— Ясно. — Иннес переворачивает страницу. — Ну, счастливо! Спасибо, как всегда, за хорошую работу.

Дафна уходит, полы плаща развеваются. Иннес возвращает папку на место, проводит пальцем по каминной полке, садится в кресло, снова встает. Лекси по-прежнему сидит в кресле, нога на ногу, руки на коленях, и смотрит на голубые цветы, которые будто живут своей жизнью, движутся, лепестки на сером фоне подрагивают, синие стебли колышутся.

Иннес устраивается напротив нее за письменным столом, Лекси поднимает на него глаза.

— Итак, — начинает он вполголоса, — карты на стол — думаю, пора. — Взяв со стола стопку визиток, он тасует их, как колоду карт. Тасует он ловко, карты так и свистят в его руках.

Он выкладывает на стол одну, лицом вниз.

— Во-первых, — говорит он, — у меня есть жена. Я собирался тебе сказать, но Дафна, хитрюга, меня опередила. — Помолчав, он продолжает, взвешивая каждое слово: — Я женился на Глории еще юнцом, лет мне было, сколько тебе сейчас. Шла война, и казалось, так будет правильно. Она… как бы сказать, чтобы ее не оскорбить?.. кошмарней человека трудно вообразить. Вопросы есть?

Лекси мотает головой. Иннес кидает на стол еще карту.

— Во-вторых, — продолжает он, — ты должна знать, что у нас есть дочь. Моего у нее — только фамилия. — Он выкладывает третью. — Денег у меня негусто, времени на сон — тоже. — Ложится в ряд четвертая карта. — Работаю на износ. — Иннес кладет пятую, прямо возле руки Лекси. — Я без ума от тебя — с тех самых пор, как тебя увидел. Да ты и сама, наверное, заметила. Думаю, самое подходящее слово — «мания». Я лексиман.

Лекси смотрит на Иннеса — тот запустил руку в волосы, воротник рубашки съехал набок.

— Правда? — спрашивает она.

— Да. — Иннес прикладывает руку к сердцу. — Именно так.

— Скажи мне кое-что.

— Все что угодно.

— Ты спал с Дафной?

— Да, — не колеблясь отвечает Иннес. — Еще вопросы?

— Ты был в нее влюблен?

— Нет. Как и она в меня.

Лекси хмурится:

— На ее счет ты можешь ошибаться.

— Нет, — качает головой Иннес. — Дафна уже много лет любит Лоренса. Но у Лоренса другие вкусы. Он предпочитает мальчиков.

Лекси спрашивает:

— А с Амелией?

Иннес чуть заметно меняется в лице.

— Что с Амелией?

— Ты с ней спал?

Иннес, помрачнев, кивает.

— Давным-давно. — И лицо его светлеет от внезапной мысли: — И всего один раз.

Лекси сгребает карточки, разложенные на столе. Вертит их в руках, находит на обороте его имя, вспоминает густую живую изгородь за много миль отсюда. Раскладывает их в ряд сверху вниз, потом слева направо. Смотрит, как Иннес зажигает сигарету. Замечает, что руки у него слегка дрожат. И снова переводит взгляд на карточки.

Лекси кладет одну на стол, другую — поверх нее, под углом. В эту минуту она рада, что в прошлом году переспала с однокурсником. Девственность она всегда воспринимала как досадное неудобство, как нечто постыдное, от чего необходимо избавиться. Парня она выбрала, потому что он был чистенький, неглупый и забавный. Лекси выкладывает карты веером. Можно сказать, оба пошли на это из любопытства. Как Лекси помнит, все было кратко и без изысков, в высокой траве на мокром лугу. Помнит долгую борьбу с лямками и застежками на белье, помнит, как ее волосы зацепились за пуговицу его рубашки, и, наконец, довольно приятное мерное скольжение. Но что-то подсказывает ей, что с Иннесом будет все по-другому. Лекси сдвигает карты в стопку.

— Вот что, — Иннес роняет на стол сигаретный пепел, — вечер я тебе устроил не ахти. Я, наверное, упал в твоих глазах? Веду тебя на свидание, а сам заставляю вкалывать у себя в редакции, а потом выкладываю свое грязное прошлое. Так не пойдет. Ты даже не поужинала. Ну что, едем в клуб? Там наверняка сможем что-нибудь перехватить. А если не там, так по пути. Что скажешь?

— Вот что я скажу… — Лекси поднимает взгляд на Иннеса. На него жалко смотреть: волосы дыбом, от сигареты остался окурок, глаза с тревогой устремлены на нее.

— Боже, — вздыхает Иннес, — теперь ты меня, наверное, бросишь? Я все испортил, да? Привез тебя сюда и заставляю выслушивать этот бред. — Он размахивает руками. — Считаешь меня развратным придурком без стыда и совести? А сама еще ребенок, инженю, и…

Лекси вспыхивает.

— Ничего подобного, — огрызается она. — Мне двадцать один, и никакая я не инженю, я…

— Вы подумайте, двадцать один! — взывает Иннес к потолку. — Не слишком ли молода? Это не противозаконно?

Он наклоняется к ней через стол, близко-близко, так что Лекси улавливает его запах — масло для волос, мыло и свежий сигаретный дым. Волосы у него надо лбом растут ежиком. Лекси замечает щетину на подбородке, видит, как расширяются и сужаются его зрачки.

— А мне тридцать четыре, — бормочет он. — Не староват ли для тебя? Могу ли я надеяться?

У Лекси больно колотится сердце. Он совсем близко, и вспоминается его поцелуй, хочется вновь ощутить прикосновение его губ, но дольше, сильнее.

— Да, — выговаривает она.

Иннес расплывается в улыбке.

— Вот и славно. — Он берет руку Лекси в свои. — Вот и славно.

— Вот что… — Лекси набирает побольше воздуху: в горле пересохло, слова не идут с языка. — Не надо в джаз-клуб. Лучше в постель.

Иннес стал действовать быстро, умело. Повел Лекси в заднюю комнату, убрал с дивана чашки из-под кофе, бумаги, ручки. Усадил ее, поцеловал нежно, но решительно. Лекси ожидала, что все начнется быстро. Как с тем пареньком на лугу — стоило ей предложить, он начал стаскивать ботинки. А Иннес никуда не спешил: касался ее волос, гладил ее шею, руки, плечи и говорил, как всегда, обо всем и ни о чем. И за разговором понемногу ее раздевал, снимал с нее форму лифтерши: жакет с медными пуговицами и названием магазина, вышитым золотыми буквами; красный шарф, блузку с колким воротом. Так не спеша и так естественно. Они еще поболтали — о журнале, о том, где она купила туфли, как добралась на работу (в метро в тот день была авария), о том, что у него в квартире течет труба, о книжном магазине, где он хочет хранить на складе «Где-то». Как будто так и должно быть. Разговор был совсем обычный, и, как ни удивительно, вовсе не казалось странным, что она голая, что он почти раздет, что он — боже! — совсем раздет, что он здесь, подле нее, рядом с ней, внутри нее. Он взял ее лицо в ладони. Говорил: дорогая моя, любимая.